Еще 16 км московских дорог отдадут пешеходам: для столичных автомобилистов в течение 2014 года закроют Маросейку, Покровку и Пятницкую улицы, площади Гагарина, Европы, Революции и Триумфальную. Из транспорта здесь останутся велосипед и метро, как в Европе. Среди запланированных станций подземки в центре – «Волхонка». Москва, казалось бы, европеизируется, однако у экспертов есть ощущение некой хаотичности принятия градостроительных решений - несмотря на то, что существует целый ряд стратегий развития города. Возможно, эту проблему решит Генплан, утверждения которого ждут к 2015-му.
«Нужна единая концепция, ориентированная на современные требования к городу в целом, а также к его культурным пространствам: Москва должна стать территорией, дружественной человеку», - считает член Экспертного совета при Правительстве РФ, один из идеологов создания культурно-просветительского кластера «Большая Волхонка» Пётр Щедровицкий.
- Пётр Георгиевич, Ваш проект создания культурно-просветительской пешеходной территории в центре Москвы – кластера «Большая Волхонка» - проходил слушанья в Общественной палате, но решения так и не дождался. Полтора года назад СМИ с интересом следили за этой историей и ждали, как будет меняться замысел строительства «музейского городка», задуманного когда-то еще создателем Музея изящных искусств Иваном Цветаевым. Интересно, что и проект перестройки Пушкинского Нормана Фостера также «утоп» на подступах к Волхонке: по официальной версии, «из-за невозможности налаживания плодотворного сотрудничества с российской стороной». В чем проблема, на Ваш взгляд?
- Полагаю, основная сложность – отсутствие сегодня единого взгляда на развитие города. Я не устаю повторять, что начинать следует с постановки вопроса: «Какой мы хотим видеть Москву?» Для того чтобы город мог претендовать на статус мировой столицы – если мы этого хотим - решением этой задачи надо заниматься системно и последовательно. Даже если не брать в расчет отсутствие грамотно организованного публичного пространства пешеходного масштаба, о котором мы сейчас будем говорить, нельзя не признать, что Москва становится все менее пригодной для нормальной человеческой жизни – и это видят не только эксперты. Плохая экология, километровые пробки, неудобный общественный транспорт, недоступное жилье... Столица сегодня - некомфортная среда обитания для совершенно разных категорий ее жителей, что уникально. В истории много примеров, когда город становился неудобен для какой-то отдельной группы, но Москва – это особенный случай: она некомфортна для всех.
- В чем её уникальность?
- Думаю, ответ в истории города, в том, как он формировался. Я неоднократно отмечал, что Москва, образно говоря, зависла в трёх измерениях: три пространственных схемы из трёх разных эпох – и все три противоречат друг другу. Как мы знаем, каждый исторический период оставляет некий след деятельности человека на территории, формируя свою особенную среду: дороги, тип жилья, энергетику, транспорт. Вы легко опознаете любую эпоху по застройке даже в современном городе. У нас есть старая Москва: Кремль и купеческие дома. Есть Москва индустриальная, которая формировалась во второй половине XIX века и в дальнейшем получила свою завершенную форму в эпоху социалистической индустриализации: с промышленностью и промзонами в центре города. И третья - Москва офисная: банки, штаб-квартиры крупных компаний. Она начала складываться лишь в конце ХХ века, с опозданием по отношению к мировым процессам на 40-50 лет.
Обитатели этих трёх пространств, как мы понимаем, испытывают взаимное раздражение и хотят от города совершенно разного. У них разный график работы и жизни, разные транспортные потоки, разные требования к досугу и разный тип жилья. Индустриальная Москва, в основном, перемещается на общественном транспорте в центр: и москвичи, и жители Подмосковья, которые ежедневно приезжают в столицу на работу. У офисной Москвы личный транспорт, и ее представители также часто едут из-за МКАД. Совершенно разные потоки парализуют город, перегружают общественный транспорт и, как следствие, уничтожают экологию города - например, сжигают кислород: подсчитано, что один автомобиль за год убивает жизненный запас кислорода 6 человек.
- Возможно, нам, действительно, нужен пешеходный центр? И глобально: как найти компромисс между сохранением исторических ценностей разных эпох и комфортом для человека?
- Если рассуждать о глобальном изменении среды в Москве, то нужно, опять же, определиться с целью – какой город нам нужен: «соцгород» образца 30-х годов, город-офис или же мировой культурный центр, развивающийся в идеологии «удобства для человека»: с пешеходным центром и историческими памятниками. Только после определения предназначения города можно разработать программу его развития. При этом, конечно, придется отказаться от каких-то элементов. Вопрос «Чем пожертвовать?» возникает при каждой попытке перестроить пространство: человечество живет, соизмеряя новые процессы своей деятельности с имеющимися пространственными решениями. Вспомните, в Нью-Йорке 30-х сносились огромные районы, и переселялось полмиллиона человек - чтобы освободить место для новых функций. В 50-е из Лондона вывели промышленность, а в 60-е Жорж Помпиду расчистил Париж для ускоренного движения: проложил новые сквозные автомагистрали, включившие центр города в новый мега-регион «Большой Париж». В XX веке было много примеров того, как радикально решались пространственные проблемы. Но многим почему-то кажется, что у Москвы свой, ни на что не похожий, путь. Я не согласен с этим. Наша столица подвержена тем же процессам, что и все мировые города, просто движется она медленнее из-за общего отставания в развитии.
- Какой выход Вы видите?
- Работать с пространством. В частности – с общественным, раз мы заговорили сегодня о публичных местах. Знание в мире наработано, все проблемы имеют решение. Все возможно, если иметь «карту» процесса, который ты хочешь запустить.
- Пётр Георгиевич, если сосредоточиться именно на культурном пространстве Москвы, чего требует это наработанное мировое знание от современного города? Каковы основные проблемы, оставшиеся нерешенными в Москве?
- Этих проблем достаточно, даже если говорить исключительно о культурной составляющей. Когда мы с коллегами работали над проектом «Большой Волхонки», был сформирован целый список. Вот несколько позиций: отставание в развитии социально-культурной среды от современных мегаполисов; дефицит «зон комфорта»; непривлекательность города для туристов; отсутствие площадок для коммуникации и творчества; дефицит событий мирового уровня; утрата архитектурного наследия и разрушение уникального облика города.
Что касается требований, то жизнь мировой столицы невозможна без создания культурного кластера: пространства - пешеходного масштаба и, желательно, компактно размещенного - оказавшись в котором, люди могли бы посетить основные культурные памятники города. Одна из основных проблем современности - организация свободного времени людей, которого по мере роста производительности труда у человека становится все больше. Как мы знаем, практически в любой столице мира есть подобный культурно-досуговый центр, и именно он притягивает к себе максимальное число людей, ориентированных на креативный образ жизни для себя и своей семьи. Москве нужен аналогичный район.
- Почему именно «кластер»? Этот термин привычнее видеть в сочетании «промышленный кластер».
- «Кластер» - это просто сгусток, концентрация близких видов деятельности на одной территории. Центр столицы сам по себе - музей под открытым небом, необходимо лишь грамотно объединить разные объекты. Нам нужна культурная зона, где всё будет органично связано между собой. Функция каждого памятника и его пространственная «обвязка» должны специально проектироваться, памятники нужно выстроить в единый маршрут. А саму культурную сферу необходимо насытить дополнительными сервисами, чтобы зрителю было интересней: нужны экскурсоводы, искусствоведы, критики, культурологи, аудиогид, тематическая литература, максимальное использование современных информационно-коммуникационных технологий.
- Что культурный кластер может дать Москве в целом, на Ваш взгляд?
- Полагаю, что он может обеспечить жителей полным набором городских функций и предоставить им инфраструктуру для самовыражения, обучения, различных коммуникаций, развлечения и отдыха. Кроме того, он привлечет туристов. Официальные цифры, характеризующие туристическую привлекательность Москвы, конечно, растут: количество размещений в гостиницах, посещаемость основных музеев. Но ни для кого не секрет, что многие туристы уезжают разочарованными: ими здесь никто не занимается, по большому счету. Да и культурные объекты столь разрознены, что единое впечатление получить сложно. Иностранцам интересно увидеть архитектурную, художественную, искусствоведческую русскую традицию, а россияне, приезжающие из регионов, хотят окунуться в историю Москвы, а не в ее километровые пробки.
- Концепция понятна, но почему именно Волхонка была выбрана Вами и Вашими коллегами как потенциальное место для московского культурного кластера?
- На мой взгляд, для реализации этой концепции другого места не найти - с учетом положения и исторически сформированной среды. Мы видим идеальное включение в центральный музейный кластер и одновременно контрапункт со Стрелкой на противоположном берегу Москвы-реки. А исторически Волхонка всегда и была тем местом, где концентрировались образование, искусство, культура и традиционная для Москвы застройка.
- В таком случае, каким может быть маршрут, если кластеру суждено родиться?
- Целесообразно было бы выделить территорию от Пушкинского музея на Волхонке до Красной площади и Никольской улицы. Тогда можно собрать в единое пространство: Музейный городок, Музей архитектуры, дом Пашкова, Российскую государственную библиотеку, Большой Манеж, комплекс Музеев Кремля, Государственный исторический музей. К ним присоединить близкие по культурно-исторической и научной тематике объекты: Институт философии, Институт русского языка и литературы, Историко-архивный институт, Международный центр Рерихов. По моему убеждению, создать «слоеный пирог» культурного кластера можно, только интегрировав совершенно разные ресурсы.
- Я уже предвижу реакцию москвичей, привыкших за последние годы к такому «виду» обращения с историческими памятниками, как «снос-реконструкция». Так что же это будет, если город решит, что культурный кластер ему нужен?
- Основная цель, стоявшая перед разработчиками проекта – сохранить как можно больше исторических объектов. Какое строительное решение может понадобиться, должны решать специалисты. Возможно, есть смысл даже восстановить что-то из утраченного – современные технологии это позволяют, и в мире масса подобных примеров.
Сама идея культурного кластера – повторюсь - не нова: такие выставочно-рекреационные пешеходные зоны, насыщенные дополнительными сервисами, формируются в мире не первый год. Крупные мировые города идут именно по этому пути - создания адекватной культурной среды, соответствующей современным требованиям зрителя - время диктует свои условия. Задумайтесь, раньше люди ехали издалека, чтобы посмотреть на оригинал картины: у них не было возможности увидеть ее иначе. Сегодня же в Интернете или в книге можно найти любое произведение искусства и познакомиться с ним. Это будет не только быстрее: репродукция может оказаться более красочной, и рассмотреть ее удастся внимательней. И многих уже не интересует само по себе знакомство с культурными объектами, как это было раньше. Мы должны учитывать это, чтобы предлагать человеку тот продукт, который не оставит его равнодушным. А если мы хотим, чтобы в Москве было место, вызывающее интерес, нужно создавать его, исходя из современных требований.
ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА
Пётр Георгиевич Щедровицкий - эксперт по управлению развитием, по инновационной деятельности и подготовке кадров; член Экспертного совета при Правительстве РФ; советник генерального директора Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом»; Президент Института развития им. Г. П. Щедровицкого; член правления фонда «Центр стратегических разработок «Северо-запад»; член Совета кластера г. Железногорск.
